Войдя в дом, он сразу же его выключил, словно доказывая себе, что не нуждается в заботе и внимании, и, не заглянув к Бри, пошел к себе, демонстрируя всем на свете свою независимость.

Однако Кон приглушенно гавкнул. Грей обернулся и сердито прошипел:

– Чего тебе?

Кон сел, постукивая хвостом по полу.

– Я не обязан жить по режиму, и мне не нужно, чтобы глупые псы поджидали, когда я вернусь.

Кон спокойно посмотрел на него и поднял лапу, словно предлагая Грею с ним поздороваться. – Черт! – Грей спустился с лестницы, взял собачью лапу и погладил Кона по голове. – Ну что? Так лучше?

Кон встал и поплелся к кухне. А дойдя до двери, сел и оглянулся, явно приглашая Грея зайти.

– Я хочу спать, – заявил Грей. Кон в знак согласия встал и посмотрел на дверь, за которой была его хозяйка.

– Ладно, так уж и быть, сделаю, как ты хочешь, – Грей сунул руки в карманы и пошел вслед за псом к Бриане.

Он прекрасно понимал, что настроение у него – препаршивое. Конечно, из-за книги, но и не только из-за нее. Грей вынужден был признаться себе, что со дня крещения Лайама у него на душе кошки скребли.

Сам обряд показался ему безнадежно устаревшим, помпезным, но удивительно умиротворяющим. Одежды церковнослужителей, музыка, освещение – все это было из какой-то другой, прежней эпохи.

Но все соседи и друзья, пришедшие на крестины, ощущали свою сопричастность происходящему, и это потрясло Грея больше всего.

Крестины Лайама пробудили в нем не только писательское любопытство. Грея растрогали молитвы, непоколебимая вера священника и прихожан. В этой маленькой сельской церквушке он вдруг ощутил связь поколений, и возмущенный плач ребенка и солнечный свет, проникавший сквозь цветные витражи и озарявший деревянный пол, отполированный множеством преклоненных колен, только еще больше подчеркивали непрерывность традиции.

Здесь люди были не только единоверцами, разделяющими приверженность догме, но и единой семьей, сплоченным соседским сообществом.

И Грей страшно забеспокоился и разозлился, поймав себя на мысли, что ему тоже хочется стать членом этого сообщества.

Раздосадованный на себя и на Бриану, он застыл на пороге, следя за ритмично позвякивавшими спицами. Темно-зеленая шерсть лежала на коленях Бри, прикрытых белой ночной сорочкой. Настольная лампа освещала вязанье, но Бриана даже не смотрела на свои руки, они все делали автоматически.

По телевизору показывали черно-белое кино, звук был приглушен. Кэри Грант и Ингрид Бергман в облегающем вечернем платье обнимались в винном погребке. Фильм рассказывал о любви, недоверии и обретении счастья.

Почему-то – Грей предпочел не задумываться, почему именно, – он взбеленился, увидев, что Бриана не тоскует, а развлекается.

– Совершенно не обязательно было меня ждать. Бри подняла на него глаза, ни на минуту не прекращая вязания.

– А я не ждала.

Вид у него был усталый и раздраженный. Судя по всему, он так и не нашел то, что искал.

– Ты сегодня ел?

– Перекусил днем в баре.

– Значит, голодный… – Она убрала вязанье в корзинку. – Сейчас я подогрею ужин.

– Я сам могу подогреть, если захочу! – рявкнул Грей. – Нечего проявлять материнскую заботу! Ты мне не мать.

Бри напряглась, но, не подавая виду, снова села в кресло и взяла шерсть.

– Как хочешь.

Грей вызывающе посмотрел на нее.

– Ну?

– Что «ну»?

– Ну где же допрос? Почему ты не спросишь меня, где я был, что делал? Почему не позвонил тебе?

– Как ты правильно подметил, я тебе не мать, и твои дела меня не касаются.

Какое-то время слышно было только позвякива-нье спиц и расстроенный женский голос, сетовавший в телерекламе на то, что на ее новой блузке осталось жирное пятно.

– Ты хладнокровна, – проворчал Грей и выключил телевизор.

– А ты нарочно стараешься мне нахамить? – спокойно спросила Бриана. – Или просто не можешь сдержаться?

– Я пытаюсь привлечь твое внимание.

– Пожалуйста, я тебя слушаю.

– Тебе непременно нужно вязать, когда я с тобой разговариваю?

Видя, что Грей нарывается на ссору, Бриана решила проявить максимум уступчивости и покорно отложила вязанье.

– Так лучше?

– Мне хотелось побыть одному. Я не люблю шумных компаний.

– А я не прошу у тебя объяснений, Грейсон.

– Нет, просишь. Только не вслух. Бри начала терять терпение.

– А ты, оказывается, читаешь мои мысли?

– Это нетрудно. Мы живем под одной крышей, я сплю с тобой, и, естественно, ты считаешь, что я обязан докладывать тебе обо всех моих делах.

– Ты уверен, что я так считаю? Грей принялся расхаживать из угла в угол. Бесшумно и грозно, словно леопард в клетке.

– Может, ты даже скажешь, что совсем не сердишься на меня?

– Какая разница, что я скажу? Ты же читаешь мои мысли. – Бри положила руки на шерсть, уговаривая себя не ссориться с Греем. Он скоро уедет. Зачем омрачать последние дни ссорами и обидами? – Грейсон, я вынуждена тебе напомнить, что у меня тоже есть своя жизнь, дела, радости и заботы. Мой день прошел очень насыщенно.

– И поэтому тебе наплевать, где я был?

Да, но почему он так бесится? Разве он не этого добивался? Бри вздохнула.

– Ты прекрасно знаешь, что я рада, когда ты бываешь дома. Что я должна тебе сказать? Что я беспокоилась? Да, вначале мне было немного тревожно, но потом я подумала, что ты взрослый человек и можешь сам о себе позаботиться. Считаю ли я, что ты проявил черствость, не потрудившись поставить меня в известность о своем желании задержаться до поздней ночи? Тебе и так понятно, что да. Зачем толочь воду в ступе? Я сейчас ложусь спать. Если хочешь, можешь лечь со мной, а не хочешь – иди к себе и дуйся в одиночестве.

Однако Грей схватился за подлокотники кресла и не дал Бриане встать. Глаза ее расширились, но она, не дрогнув, выдержала его злобный взгляд.

– Почему ты на меня не кричишь? – гаркнул он. – Ну брось в меня чем-нибудь тяжелым! Врежь мне как следует!

– И тебе сразу станет легче? – усмехнулась она. – О нет, это не входит в мою задачу.

– А что входит? Как ни в чем не бывало пригласить меня в постель? А если я был с другой женщиной?

Кровь бросилась Бриане в голову, и на какую-то долю мгновения ее глаза тоже яростно вспыхнули. Но она все же сдержалась и спокойно убрала вязанье в корзинку.

– Ты пытаешься меня рассердить?

– Да, черт побери! Да! – Грей отскочил от нее как ошпаренный. – Тогда мы хотя бы будем на равных. А так… я не могу пробить этот ледяной покров.